поста за женского персонажа нет, но есть биография написана в форме рассказа, надеюсь подойдет.
Я могла бы стать леди, из тех, что из хрусталя сделаны и золотом обрамлены, блистать, дарить улыбки, радовать глаз, скрашивать досуг, из тех, что не плачут, не чувствуют, не смеются. Могла бы стать женой, из тех, кто ждут по вечерам, готовят ужин и ругают шумных детей. Я могла бы стать нищенкой, из тех, что просят милостыню, радуются хлебу и крыше над головой и тому факту, что не оказалась в борделе. Хотя, иногда отчаявшись, порывалась бы переродиться ночной бабочкой из тех, что блестят, но не сияют, дарят наслаждение, но не тепло, из тех, что не любят, не говорят и долго не живут.
Но я обхитрила судьбу, ставши воровкой, аферисткой, торговкой, шарлатанкой, специалистом в темных вещах, делах и мыслях. Я блефовала, играла на чувствах, врала, унижалась и унижала, я подкупала, шантажировала, любезничала, флиртовала, однажды, почти убила. Я создала себя сама, рассчитывая только на себя и ту девушку в зеркале. Горжусь ли я своей жизнью? Несомненно!
Северный ветер проникал во все щели. Холодно, слишком холодно, даже когда разожжен камин, слишком холодно для тонкой кофты с протертыми рукавами, слишком холодно для маленькой девочки, что по пятому кругу перечитывает сказки Барда Бидля. Я возненавидела сказки с детства, в них было слишком много лжи. В реальности был старый дом в конце улочки, вечно пропадающий отец и отчаявшаяся мать, в реальности не было друзей, а только пару человек, что не боялись с тобой общаться из-за дурного имиджа семьи, не было заботливой бабушки, тем более не было доброй феи. В реальности я шесть лет боялась, что буду сквибом, ведь магия может пропасть, если ней не обучаться, а то, что в моей реальности не было Хогвартса, я не сомневалась.
Ненавижу сказки, но верю в чудеса, странно да? Ведь чудо со мной однажды случилось – учеба в том самом Хогвартсе, куда меня все-таки отправили, я до сих пор не знаю, какими усилиями.
- Рейвенкло!
И синий стол взрывается аплодисментами, я слегка ошарашенная всем происходящим, еще не понимаю, что всю школьную жизнь буду догонять своих умных одноклассников, но так и не преуспею в этом деле, до тех пор, пока на шестом курсе не пойму, что гнаться за толпой дурной тон. Я просто сажусь на лавочку рядом со всеми и отчаянно боюсь проснуться.
- Профессор Макгонагалл, извините, но Имоджен Берк вызывают к директору.
- Имоджен, иди, староста тебя проводит.
Я встаю из-за парты, соседка кивает, что в случае чего заберет мои вещи и выхожу. Сердце стучит так, что еще чуть-чуть и будет слышно гулкое эхо в пустынных, во время уроков, сводах замка. Тысячу мыслей роятся в голове, становясь самыми безумными предположениями и бредовыми идеями. Дрожат руки, пересохли губы. Я ужасно боюсь, сама не зная чего.
- Садитесь, мисс Берк. У меня для Вас дурные вести.
Из нищенки я превратилась в дочку заключенного Азкабана. Не самое удачное перевоплощение, не самый хороший финал. Я была потеряна, хотя никого не теряла. Отец мало интересовался моей жизнью, приходил под утро и ложился спать, уходил после девяти вечера и мог пропасть на пару дней. Дядя никогда не рассказывал мне о нем, о том, чем он занимался и как попал под стражу, наверное, пытаясь сохранить в моей памяти уважение к тому, что я помнила, что знала. А мне никогда не было это интересно узнать что-то о человеке, который дал мне жизнь, то, что мы были родственниками, не делало нас родными людьми.
На платформе меня ждала Катриона. Она всегда была Катрионой, никакая «тетушка», Мерлин упаси, к ней просто не была приспособлена. Блистательная, элегантная, она была маглой, но смотря на нее, вдруг чувствуешь, что быть волшебником не так уже и хорошо, как кажется. Она не лезла в дела своего мужа, не давала советов, я никогда не видела ее плачущей, раздраженной или кричащей на кого-то. Ей всегда было слегка за тридцать, постарела она в тот момент, когда ее муж оказался в тюрьме, но это будет значительно позже. А тогда, идя с ней по Лондону до Дырявого котла, я чувствовала себя служанкой рядом с Первой Леди страны.
Род Берков действительно огромен, и разобраться кто кому родственник довольно проблематично, хотя мне абсолютно плевать на тот факт, что кто-то из моей родни удостоился взять в жены волшебницу из Блеков. Но мой отец и его брат, были явно из тех, кем не гордились, не признавали и вообще предпочитали забыть. От своих именитых сородичей мне досталось только пять букв фамилии и все.
Игантус Берк – мой дядя, владелец не слишком легальной лавкой в Лютном переулке. Месте, котором пугают детей из хороших семей, месте, где можно увидеть жизнь в самом худшем ее представлении, месте, где я практически выросла и чувствую себя как дома.
От меня долго скрывали то, что мать попала в Мунго с тяжелым психическим расстройством, говоря, что ей нужен прийти в себя после того, что случилось с отцом. Свое до недавнего времени отсутствие в моей жизни дядя не объяснял, а я не спрашивала, мое положение тогда вообще не подразумевало тот факт, что я имею право задавать вопросы. Намного позже я узнала, что когда-то они сильно повздорили с отцом и больше никогда не разговаривали. Лишь узнав о заточении брата, Игнатус взял меня на попечение, решив, что дети не виноваты в ошибках родителей.
В доме дяди моя жизнь стала намного лучше: я обожала Катриону и хотела во всех походить на нее, старалась держать нейтралитет со страшим Берком и недолюбливала его сына, впрочем, последний не часто баловал меня своим внимаем, я, понятно, от этого не страдала.
Окончания Хогварства все ждут с радостью, ведь за стенами школы есть взрослая жизнь, и свой дом, и самостоятельность, и нет опеки родителей, учителей, деканов. Меня пугала сама мысль об этом, я цепенела как кролик перед удавом, ведь совершенно не знала, чем буду заниматься после выпускного и даже где жить. Дядя не говорил на этот счет ничего, но зная его характер, я понимала, что держать меня у себя в доме за красивые глазки он не намеревался.
Поэтому своей последней поездки на Хогвартс Экспресс я боялась как огня, поезд нес меня в неизвестность. Приехав в дом дяди, меня как всегда ждала Катриона от всей души поздравившая с окончанием школы, и, извиняющееся, что не пришла на выпускной, Игнатус был слишком приветлив и даже мой двоюродный братец выдавил из себя поздравления, что было очень странно.
Я жила как на вулкане почти неделю, все ожидая и ожидая, что завтра окажусь на улице, но никто не выгонял меня и даже не затрагивал тему отъезда. Я как это обычно бывало на каникулах, помогала Катрионе по дому и с уборкой магазина, по вечерам мы пили чай на террасе, которая выходила в закрытый домами уголок переулка, где Кати оборудовала небольшой садик, все было слишком хорошо.
А потом дядя поссорился со своим сыном и на следующий день, сказал, что я буду помогать ему с магазином за некоторую плату, которая пока будет поступать на мой счет в Гринготтсе, а потом, когда я захочу уйти, то буду вольна сделать с этими деньгами все что угодно. В тот момент, я второй раз в свое жизни поверила в чудо.
Я не только стояла за прилавком, помогая Игнатусу, он потихоньку обучал меня всему, что сам знал, как продавать, как покупать, с какими клиентами как себя вести, что стоит брать, а что просто безделушки, никому не нужные вещи, что продают отчаявшиеся люди, в поисках хоть каких ни будь денег. Однажды он взял меня с собой на выезд. Выездом именовались покупатели или продавцы слишком знатные, что бы приходить в магазин или те, что слишком не дружат с законом, что бы светиться даже в Лютном переулке. Как позже я узнала, последних было подавляющее большинство. Раз в месяц вечером на тумбочке меня ждала книжка, по «специальности», которую мне предстояло выучить. Дядя обязательно гонял меня по пройденному материалу, незаметно, как будто это выходило случайно. Подсовывал, какой ни будь артефакт, из тех, что описывались и смотрел, как я себя с ним поведу, спрашивал «консультации» по тому или иному вопросу. Меня забавляли эти маленькие экзамены, стремись я так к знаниям в школе, наверняка давно бы уже была помощником министра.
Годы обучения, а потом и почти самостоятельной работы, когда я знала, что если что, меня всегда прикроют, помогут советом, остерегут от опасностей, были самыми лучшими в моей жизни. Мне нравилось то, чем я занималась, нравилось, не смотря на откровенную нелегальность, опасность и риск. Я испытывала невероятный азарт от успешной сделки, от заказов, когда необходимо было сначала купить/украсть/заставить отдать какаю-то, а потом продать. Я любила магазин, его немножко устрашающее величие, мрачность и чувство того, что все здесь от дверей и до потолка незаконно, небезопасно или может привести к смерти.
А потом Игнатуса посадили в Азкабан. Мистер Борджин, которого я ни разу не видела до того, как-то сумел отстоять магазин, но своего друга вызволить не получилось, слишком долго авроры рыли под ним яму. Срок, который получил дядя, был просто огромный, даже для волшебника. В тот день, когда я увидела, как плачет Катриона, то поклялась сама себе, что когда-то отомщу за все горести, что причинили авроры моей семье, возможно, это будет не через день, не через два и даже не через месяц или год. Но такие раны не заживают, а память о них не стирается, и пока я помню…
Казалось, что время остановилось, а мир перевернулся. За стенами Азкабана сидел не просто волшебник, там была наша опора и гарантия светлого будущего. Я была растеряна, впервые за много лет. Поганое чувство, странно было испытать его вновь. Но единственное, что я не могла допустить, так это того, что труд Игнатуса, все время, силы и деньги, что были вложены в "Берджин и Берк", и то, что было с ним связано пойдет прахом. Какой бы сильной не была бы женщина, но во взрослых играх мужчин ей нужна защита. И этой защитой стали Пожиратели. Им были выгодны мои услуги, мне - их защита и покровительство. Обе стороны этой сделки прекрасно осознавали, что я далека от революционных лозунгов и идеалов, но верна своим обещанием, этого оказалось достаточно, что бы оказаться в рядах ПС. Ни о какой метке речи не было, да и не стремилась я к ней никогда. Все проходит и даже самые темные времена, только не уходит с памяти человек, сделавший для меня так много и данное себе обещание отомстить.
: 655304192
